Осень в этом году принесла теплую середину октября. Люди уже облачились в куртки или утепленные плащи: осень – есть осень, мог и дождичек заморосить.

Около входа в магазин озабоченное движение людей не меняло свою равнодушную скорость, натыкаясь на маленького мальчика, который стоял почти в самом проходе, не сводя внимательных глаз с проходящих мимо.

Толпа, подобно воде, обтекала его маленькое тельце, не принимая во внимание эту преграду, и продолжала свое движение в строго заданном направлении, распадаясь на молекулы-человечки только вдали от входа.

Мальчонка был одет явно не по погоде, но это никого не трогало и не интересовало: на нем были только трусики и рубашечка, первоначальный цвет которой от грязи уже нельзя было и определить, если бы кто-нибудь задался такой целью.

Небо с осенней неумолимостью заволакивало тучами.

Ожидался дождь.

Люди ускоряли шаги. Все стремились в тепло и уют. Никому не было дела до маленького замерзшего человеческого существа…

Небу тоже не было дела до этого крохотного, прожившего всего-то года три, ну, может, от силы четыре, человечка.

Небо подчинялось законам природы, а людям было просто холодно.

Мальчик ковырнул тапочкой маленький камешек и пнул его ногой. Камешек отлетел. Мальчик, было, рванул за ним, но тут же, боязливо оглянувшись на дверь магазина, вернулся на свой пост.

Он явно кого-то ждал.

Кожа ребенка покрылась пупырышками. Он обнял себя за плечи, подпрыгнул на одной ножке и тихо запел:

– Маленькой ёлочке холодно зимой…

Из магазина вышла Лена с двумя сумками наперевес. Рядом с ней, стараясь не отстать, семенила ее пятилетняя дочка – Катя. Она помогала изо всех своих детских сил. У нее в руках была буханка черного хлеба – это было пока все, что она могла.

Лена, занятая своими мыслями, прошла, как и все, мимо мальчика. А мысли были невеселые: вчера вечером состоялся разговор с мужем. Осталось чуть меньше полугода до появления на свет еще одного человечка. Конечно, было бы неплохо – Кате нужна сестричка… Братик – тоже хорошо… Да и разница в возрасте очень неплохая: Катя пойдет в школу, а Лена еще будет в отпуске. И Кате поможет на первых порах и малыш подрастет.

Это все – в идеале. Все эти аргументы она и привела в разговоре дома. Но муж был резко против. Вот, затянула с визитом к врачу – что теперь делать…

Их совместная жизнь висела на ниточке – пьет. Муж в вопросе со вторым ребенком был не помощник. Решение надо было принимать ей одной.

Из глубины мыслей ее вытащила Катюшка, которая, забежав вперед, резко остановилась, перегородив Лене дорогу.

– Мам! Ну, мам! Ты где?! Я тебя зову, зову…

Лена остановилась, поставила сумки на землю, давая отдых рукам, и посмотрела на дочь.

– Да? Здесь я, здесь. Что ты, милая, хочешь?

Катя светло улыбнулась, словно солнышко выглянуло из-за туч.

– Мама, ты о чем сейчас думала? Посмотри, около входа в магазин стоит мальчишка.  Голый!..

Лена повернула голову. Голого мальчишку она не увидела, но увидела синего цыпленка, скачущего на одной ножке и поющего песенку про ёлочку.

– Вот так же – подумалось ей – и моему малышу, лица которого я еще не видела и голоса которого еще не слышала, так же ему, бедному, холодно, когда он слышит мои мысли.

Мальчишка еще раз подпрыгнул, встал на обе ноги и внимательно посмотрел в проём дверей.

Толпа так же равнодушно катилась мимо, изредка наталкиваясь на него.

Лена стояла и смотрела, не в силах отвести взгляд.

И тут мальчишка повёл глазами в ее сторону.

Искра, никому не видимый мостик, выстроился вдруг, как в сказке: от маленького замерзшего человеческого цыпленка к этой большой тёте с ее взрослыми проблемами.

Возможно, этот мостик и называется – “поцелуй судьбы…”

На мгновение стало тепло. Ему показалось, что она позвала его.

Негромко…

Он нерешительно сделал шаг в ее сторону.

– А моя мамка скоро придет! – Похвастался он. –

А потом мы будем есть суп. – Добавил деловито.

Суп, видимо, на данный момент был пределом его мечтаний.

– И давно ты ее ждешь?

Мальчишка задумался. В его возрасте определение «давно» было сложным, хоть и знакомым.

– Мы пришли сюда завтра.

Лена засмеялась и наклонилась над сумкой.

– Как же тебя зовут?

Неправильно истолковав ее смех, приняв его за насмешку, мальчишка насупился и замкнулся.

– Не скажу! Мне мамка не разрешает мое имя всем рассказывать.

Лена взяла из рук у Кати хлеб, отломила горбушку.

– Как хорошо, что я взяла «нарезку»! Вот, как бы я сейчас отламывала от целого куска колбасу?- Подумалось ей.

Накрыла неровную горбушку несколькими кусочками колбасы. Мальчишка с жадностью ловил каждое ее движение. Сглотнув слюну, он произнес:

– Вова!

Лена молча протянула ему импровизированный бутерброд.

Мальчишка сделал шаг назад и, чтобы быть подальше от соблазна, спрятал за спину обе руки.

– Мне мамка не разрешает ничего брать у незнакомых, – произнес он с сожалением, понизив голос в конце предложения до шепота.

С уверенностью в своей правоте, Лена сказала, протягивая бутерброд во второй раз:

– Какие же мы с тобой незнакомые? Я знаю теперь, что тебя зовут Вова.…А меня – Лена. Для тебя – тётя Лена. Бери. Не стесняйся!

Отбросив все сомнения, повинуясь голосу желудка, мальчишка взял бутерброд и, отведя глаза в сторону, как голодный волчонок, вонзил в него зубы и откусил большой кусок.

Правила приличия требовали общения. Он этого еще не знал, но где-то подсознанием понял.

Сквозь непрожеванную пищу и его картавость Лена услышала:

– У мамки водка кончилась. Она в магазин подалась, а я с ней пошел.

Лена обвела взглядом жующего собеседника.

Только сейчас она заметила, что трусики еще совсем недавно были мокрыми – видимо, их хозяин справил малую нужду прямо тут – не мог покинуть свой пост, боясь пропустить мать. Теперь они были почти сухими, но еще не совсем просохли, что еще больше придавало ощущение холода.

Тельце было непередаваемо худым. От ребенка исходил такой запах, что Лену замутило. Возможно, причина была в другом…

– Может, пойдешь с нами? Я покормлю тебя.…У меня есть суп…Я тебя переодену, а потом маму найдем. Смотри, скоро стемнеет.

Бутерброд уже был съеден. Мальчишка опять стал несговорчив.

– Спасибо тебе, тётка!

Но вспомнив, что это – не просто тетка, каких проходило мимо него много, а это – тетя Лена, поправился:

-Спасибо тебе, тетя Лена! Я буду мамку ждать.

Убедившись в тщетности разговора, подала голосок Катюша.

– Мам, пойдем! Я замерзла.

Лена подняла сумки.

– Ну, Вова, будь здоров! Приходи в гости. Мы в том доме живем.
Рука с указательным пальцем указала направление.

– Это – рядом. Восемнадцатая квартира. Запомнишь?

Мальчишка перенес вес с одной ноги на другую. Вот сейчас эта тетя уйдет, девчонка унесет хлеб…больше он их никогда не увидит…и будет здесь стоять всегда…

– Запомню…

Шепотом нерешительно сказал он.

Придя домой, Лена разложила продукты по местам, а встреченный мальчишка не шел из головы. Она занялась привычным приготовлением ужина.

Катя пришла на кухню, вынула из кастрюли почищенную морковку, откусила.

– Мам, а мы в детском садике сегодня проходили цифру 6. У тебя в кастрюле шесть картошек.

Лена мысленно отметила, что она сама научилась считать до шести только в конце первого класса – не давались ей цифры.

И вдруг, на какое-то время она оглохла, перестала воспринимать действительность. Видела, что-то говорила Катя, но не слышала, что…

Внутри нее все замерло и что-то сладко-сладко потянуло вниз…

Она медленно опустилась на стул.
– Что-то рано ребенок дает о себе знать! –
Подумалось ей.

– Ну, здравствуй, сынок!

И тут посыпалась целая серия этих сладких ударов.
– Мама, мама…Тебе плохо? Ты такая бледная!
Подскочила к ней Катюшка.

– Нет, Катенька… Мне очень хорошо.

Накладывая на тарелку Кате картошку, Лена бросила быстрый взгляд на часы: оставалось 15 минут до закрытия магазина. Перед глазами возник мальчишка, жующий бутерброд.

За окном накрапывал мелкий дождь. Катя замерла с вилкой в руке.

– Мама, пойдем, посмотрим,… Может, Вова еще у магазина…

Лена в удивлении вскинула брови.

– У тебя дар – читать мои мысли…
Катя улыбнулась.

– Это потому, что они совпадают с моими.
Лена схватила две куртки с вешалки.
– Скорей!

Они не шли…бежали…летели…Вову увидели еще издали. Он стоял, прислонившись спиной к стене – силы почти оставили его.

Он увидел Лену, бегущую к нему. Попытался сделать движение навстречу, но только сполз по стене и присел на корточки, едва не упал.

– Тетя…ты пришла…
Прошептал он.

– Я ждал…Я звал…

Лена подхватила на руки это ничего не весящее тельце.

– Я услышала тебя…

Прижала к себе и тут же отвернулась: резкий запах детской мочи ударил в нос. Опустила глаза вниз и встретилась с молящим взглядом дочери. Комок тошноты был у самого горла.

– Катя, от него так пахнет…Я не могу!
Катя решительно сказала:

– Я  его помою. Он будет чистый и душистый…

***

Теплая вода из душа лилась на голову порозовевшего и разомлевшего ребенка. Он стоял в ванной и держался за стенку обеими ручками. Ноги подкашивались, отказываясь повиноваться ему.

Наконец, силы оставили его, он сел в ванну и закрыл глаза.

Ему это только показалось, что он сел. На самом деле, расслабив еле державшие его, мышцы ножек, малыш, подобно никому не нужному обмылку, нырнул в доверху наполненную ванну.

Ему было так хорошо, как не было никогда в жизни. Он и не подозревал, что есть на свете ванна, в которой можно так прекрасно себя чувствовать!

С самого рождения его никто никогда не мыл.

Дверь ванны открылась, заглянула Катя.

Последнее, что он услышал – на высокой ноте крик:

– Мама!..

– Вот и мамка вернулась!..

Подумалось ему.

И он потерял сознание.

Когда ребенок открыл глаза, сильные, добрые, теплые руки Лены натирали его чем-то пахучим.

Он понял, что лежит совершенно голый на чистых, белых простынях и увидел, как вокруг суетится и помогает эта прекрасная девочка – Катя.

Он посмотрел на Лену.

– Тетя, укрой меня. Мне холодно!

Лена закрутила крышку тюбика с мазью, передала Кате

– Конечно, милый, я знаю, что тебе холодно. Сейчас я тебя одену и укутаю. Ты уснешь до завтра – ночь скоро – проснешься сильным и могучим. Только сначала надо поесть. Ты ведь хочешь кушать?

Дверь открылась и в комнату тихо, на цыпочках вошла Катя, неся на вытянутых руках поднос со сказочными яствами.

Это был сон…

В действительности такого быть не могло!

И это было все ему!..

На тарелке горкой лежало картофельное пюре, рядом уютно примостились целых две сарделины, и, как солдат, охраняющий все это великолепие – красовался стакан с молоком.

– Как волк!

Ответил Вова и … уснул.

Детское тельце обмякло, глаза закрылись.

Он спал и не видел, как его одевала Лена. Она завернула ребенка в большое взрослое одеяло – конвертиком – как маленького. Подняла на руки, прижала к себе, согревая и защищая от бурь и бед, и запела тихо, почти шепотом, укачивая, хоть он в этом сейчас и не нуждался:

– Баю, баюшки, баю…
Не ложися на краю!

Прошло несколько лет. Поиски матери не увенчались успехом.

Лена усыновила Вову.

Сегодня в этой семье был праздничный день: Вова нашел себя в списках зачисленных на математический факультет МГУ.

Вечером всей семьей соберутся: Катюшка, мама и, конечно, младший – Сережка.

Вова заулыбался, представив вечернее торжество.

***
Катя внесла в комнату испеченный ею торт «Прага».

Сережка спел торжественный марш.

Лена смотрела на старшего сына счастливыми глазами: он стоял на пороге своей взрослой жизни.

Картинки прошлого промелькнули перед ней и канули в небытиё, чтобы никогда больше не возвращаться.

Она уже смотрела на все это сквозь призму времени и почти забыла.

А он?

Если даже ему что и вспоминалось, то тут же уходило из памяти – человеческая память стирает подобные вещи, чтобы сохранить весь организм от ненужного стресса, родившегося во мраке нелюбви.